16 февраля исполняется 185 лет со дня рождения нашего прославленного соотечественника Николая Семёновича Лескова (1831–1895) — одного из крупнейших русских писателей-классиков, чьё творчество современная писателю литературная критика расценила как «художественную проповедь».

Создание ярко оригинального, неповторимо самобытного лесковского художественного мира воспринимается как настоящий писательский подвиг. «Литература — тяжёлое, требующее великого духа поприще», — говорил Лесков. В финале творческого пути писатель «непостыдной совести» мог по праву заявить: «Я отдал литературе всю жизнь <…>, а потому я не в силах трактовать о ней с точки зрения поставщичьей <…> я верую так, как говорю, и этой верою жив я и крепок во всех утеснениях. Из этого я не уступлю никому и ничего, — и лгать не стану, и дурное назову дурным кому угодно».

Лесков был убеждён в том, что книги должны «не только занять внимание читателя, но дать какое-нибудь доброе направление его мыслям». Это «доброе направление» писатель связывал прежде всего с христианством, отмечая, что всегда имел в виду «важность Евангелия», в котором, по его убеждению, «сокрыт глубочайший смысл жизни». «Истина, добро и красота» — в этой триединой формуле классик выразил идеал, к которому необходимо стремиться.

В своём творчестве художник слова изобразил многокрасочную полноту мира, мозаично пёстрые картины жизни России. В основе многих из них — орловские впечатления. И не случайно писатель подчёркивал: «В литературе меня считают орловцем». Как былинного богатыря, Лескова, по его словам, «“тяготила тяга” знания родной земли». Будучи «насквозь русским», зная русского человека «в самую его глубь», писатель воплотил в своих героях — с их речью, мироощущением, душевными порывами — все существенные особенности национального характера. Томас Манн справедливо отмечал, что Лесков писал «чудеснейшим русским языком и провозвестил душу своего народа так, как это, кроме него, сделал только один — Достоевский».
Лесков вступил на писательскую стезю в 1860-е годы, будучи уже зрелым, сформировавшимся человеком с большим жизненным опытом и огромным запасом житейских наблюдений. Вначале он выступил как публицист, сотрудничая в разных периодических изданиях Москвы и Петербурга. Уже первые публикации «новейшего орловца» привлекли внимание читателей актуальной проблематикой, живой достоверностью и объёмностью знаний, честной авторской позицией, искренней интонацией.

После статьи о петербургских пожарах, в которой автор призывал бездействующую власть либо опровергнуть слухи о поджигателях, либо — если толки небеспочвенны — найти и наказать злодеев, Лесков оказался в положении «между двух огней». В раскалённой политической атмосфере тех лет «пожарная статья» вызвала суровые нападки «справа» и «слева»: со стороны правящего лагеря своё неодобрение выразил Александр II, а радикальная литературная критика фактически объявила Лескову бойкот. Писатель, по его словам, был «распят заживо».

С тех пор он прокладывал себе «третий» путь — «против течений», искал «противоположную всем дорогу». Своё «уединённое положение» Лесков подчеркнул в показательной самохарактеристике: «Дело просто: я не нигилист и не аутократ, не абсолютист и не ищу славы моея, но славы пославшего мя Отца». О пастырском служении — «учить, вразумлять, отклонять от всякого вздора и суеверий» — размышлял Лесков уже в своём дебютном художественном произведении «Погасшее дело» (1862).

Вечный конфликт добра и зла, воплощённый в современном мире буржуазно-юридических установлений, представлен в единственной лесковской пьесе «Расточитель» (1867). Автор выступил здесь обличителем «тёмного царства»: «Вы расточители!.. Вы расточили и свою совесть, и у людей расточили всякую веру в правду, и вот за это расточительство вас все свои и все чужие люди честные — потомство, Бог, история осудят». В юбилейный год нашего великого земляка хорошо было бы увидеть его драму в репертуаре орловских театров.

Лесков не уставал восхищаться характерами, хранящими в себе «живой дух веры», любовь к Богу и ближнему. «У нас не переводились, да и не переведутся праведные, — утверждал он в рассказе «Кадетский монастырь» (1880). — Их только не замечают, а если стать присматриваться — они есть». Типы людей «высокой пробы», «своего рода маяки» оживают почти в каждом произведении писателя. В этом отношении он уникальная фигура в истории литературы.

В своей «художественной проповеди» Лесков выступил как проповедник христианских истин и как духовный наставник своих читателей, которых он всем своим творчеством призывал не заглушать в себе «способности любить и уважать истину».

Алла Новикова-Строганова,
доктор филологических наук, профессор.