Сериал «Спящие», показанный недавно по телевидению (Первый канал), неожиданно стал событием в отечественном кинематографе. Либеральная общественность так рассердилась, что режиссеру Юрию Быкову пришлось публично покаяться и по существу отречься от своего детища. Давление на Быкова оказалось столь мощным, что он заявил об уходе из кино. Вот даже как! Патриоты посмеиваются: мол, а как же либеральные стоны по поводу 37-го года?

Собственно, покаяние Быкова и привлекло к фильму пристальное внимание. Сериал как сериал, если бы не расстановка акцентов. В обычном, казалось бы, шпионском детективе впервые пропагандистски жестко раскрыта тема «пятой колонны» — так называемой российской элиты, работающей против своей страны. Где границы борьбы с коррупцией и прочими нашими бедами и где начинается национальное предательство — вот тот вопрос, на который пытаются ответить авторы сериала. И судя по последней реакции либеральных кругов, вопрос табуированный. А почему, собственно?

«Складывается впечатление, что верховная российская власть решила всерьёз и системно заняться переформатированием российского общественного сознания в направлении державности и патриотизма, — пишет московский священник Александр Шумский, один из постоянных авторов «Русской народной линии». — Об этом, в частности, свидетельствуют и последние кадровые перестановки в губернаторском корпусе. Надеюсь, что кадровая «чистка» вскоре коснётся и непосредственно российских государственных органов власти.

После сериала «Спящие» следует ожидать новой волны либеральной антисталинской истерии, поскольку любое положительное слово о работниках системы государственной безопасности воспринимается в либеральной тусовке как буквальное «воскрешение» Иосифа Виссарионовича. Всё-таки удивительно, какого же страха он нагнал на эту «розово-голубую» публику».

Тему «переформатирования сознания» по-своему развивает известная журналистка Ирина Алкснис: «Камнем преткновения стал не позитивный образ ФСБ в «Спящих», а негативный — причем, если так можно выразиться, паскудно-негативный — образ той самой творческой (гуманитарной, креативной и прочей) интеллигенции, которая и устроила ныне режиссеру «веселую жизнь». Первой и очевидной приходящей в связи с этим на ум версией является то, что создатели сериала в данном случае точно попали в цель…

Однако, возможно, дело обстоит более сложным образом… Возмущающиеся сериалом либералы и оппозиционеры (хотя бы их часть) могут совершенно искренне негодовать и считать, что создатели нарисовали клеветнический образ их класса, приписав им враждебные России и даже предательские черты. Но и в этой ситуации нельзя не отметить иронии судьбы, ведь российской либеральной интеллигенции пришлось отведать ее же горького лекарства.

Фактически до «Спящих» в произведениях искусства у них был неприкосновенный статус морально безупречной страты. Теперь же они оказались поставлены ровно в то же положение, что и перечисленные выше группы россиян — от монархистов до «красных», которых нередко задевает и оскорбляет то, как представляют важные и даже святые для них вещи в творениях отечественных кинематографистов.

Таким образом, можно сказать, что произошло просто выравнивание весов справедливости, и отныне российская либеральная и творческая интеллигенция поставлена в ровно те же условия (при создании ее кинематографических образов), что и все прочие группы россиян.
Остается только один очень важный вопрос.

Возможно, возмущающаяся интеллигенция права, и ее образ в сериале несправедливо гиперболизирован в негативном смысле.

Вот только ее сплоченная реакция на «Спящих», позорная травля режиссера, продемонстрированная нетерпимость к чужому мнению и тоталитарность мышления дают основания всей стране думать, что у создателей сериала были серьезные основания нарисовать именно такой ее портрет». (Конец цитаты).

Тут есть ключевая фраза: «оскорбление святых вещей». И это повод для серьезного разговора. Нужно отметить, что сериал «Спящие» вовсе не примитивен в отношении своих отрицательных героев. Хорошая пропаганда тем и отличается от плохой, что в ней есть правда. В данном случае авторы сериала показывают эту правду через рефлексию «спящих». И психологическая ломка этих героев порой показана с выразительностью, присущей романам Достоевского. Временами даже жалко этих «несчастных», в буквальном смысле погубивших свои души людей.

Ведь они действительно и искренне ненавидят Россию, считая, что переделать «эту страну» и ее народ уже нельзя, а можно только подчинить их внешней «цивилизованной силе». Эдакая современная респектабельная смердяковщина. И, увы, не отмахнуться. Ведь есть, есть у нас и такое отчаяние, разуверенность в собственном народе, в отечественной истории, когда кажется, что иного и пути нет, кроме как броситься в объятия Запада. Чтобы убедиться в этом, не обязательно и «Спящих» смотреть, — достаточно прислушаться к разговорам, затронуть тему, ковырнуть болячку. И в этом смысле скандальный сериал можно рассматривать как некий диагноз всему нашему обществу: оно заражено бациллой отрицания. Давно и широко. Но почему и когда это началось?

В советское время нас учили, что Россия всегда была отсталой страной (отсталой, опять же, относительно Запада), и потому, дескать, ее отрицание — победа социализма была логичным этапом исторического развития. Но потом отрицанию подвергся и сам социализм. И все по той же причине — отсталость от «цивилизованного мира». На дворе 2017 год, столько перемен произошло в нашей новейшей истории, но в массовом сознании опять все та же идеологема: у нас все плохо, мы безнадежно отстаем от всех. И с этим комплексом неполноценности мы движемся в будущее. Но ведь любой психолог знает, что с эти жить нельзя: чревато! У одних этот комплекс порождает апатию, других подталкивает к тотальному разрушению того, что не нравится, что является «отставанием». Тут проблема в головах, как говорил герой Булгакова. Вопрос в том, как излечиться?

Рецепт классика русской литературы — это, конечно, «общее место», но все же позволю себе еще раз процитировать: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве… Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя и себе, подчини себя себе, овладей собой — и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя — и станешь свободен как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя, и поймешь наконец народ свой и святую правду его».

А вот что пишет наш современник, молодой публицист из Донецка Евгений Чернышев: «Гражданский протест… Как часто мы слышим это выражение. Готовность к нему означает… степень зрелости общества. Чем больше люди готовы протестовать, тем они более «цивилизованные», «развитые». Если же люди не хотят протестовать, то это «патернализм», «совок» и т. д. Откуда это взялось?

В 2017 году исполняется 500 лет протестантской Реформации… Принято считать, что она стала шагом на пути прогресса… А между тем Реформация совершила переворот в мировоззрении западного человека. Она изменила сам способ мышления. В центр мира был поставлен индивидуум, а на пьедестал был возведен пафос протеста. По этому поводу Лютер написал очень емко: «Я не возношусь и не считаю себя лучше докторов и соборов, но я ставлю моего Христа выше всякой догмы и собора». Моего Христа! Я ставлю! Я, мой…

Европейская философия стала вращаться вокруг индивидуальной рациональности, протестующей против окружающего порядка. Но дело не только в ней. Дело и в нас.

Вместе с европейским влиянием пафос протеста так сильно проник в наши головы, что и всю нашу историю мы рассматриваем почти исключительно как что-то, что нужно преодолеть и против чего индивидууму нужно протестовать. Отнюдь не призываю воспевать и хвалить недостатки. Их можно и нужно критиковать. Но откуда вы уверены, что точно знаете, как нужно? Или вы никогда не ошибались? Пафос протеста по отношению к Отечеству следует погасить.

С эпохи Реформации индивидуальный протест стал весить больше, чем судьба целого. Этот образ мыслей предельно опасен. В католической средневековой Европе недовольство человека предполагало его изменение (разумеется, в рамках католического вероучения), но никак не экстериоризацию своих претензий вовне.

Реформация же поставила во главу угла индивидуальную претензию как начало всех начал. Недоволен я? Виновата католическая церковь, светская власть и т. д. То есть сам способ мышления является сущностно протестным. Меня что-то не устраивает в России? Никому ведь и в голову не придет изменить что-то в себе. Нет. Измените Россию. Вот что самое страшное! Если десяти человекам рассказать об этом, девять из них возмутятся: тебе что, все нравится?! Это значит, что мы даже не понимаем, насколько глубоко в нас укоренилось протестное мышление. Протест стал формой существования. Мы протестуем, потому что такова прогрессистская парадигма. Вместе с прогрессистским сознанием (а оно по умолчанию всегда западническое) и дети впитывают дух протеста. Разве подростки, не видевшие никаких трудностей, но митингующие против власти, всерьез о чем-то задумываются? Ими умело манипулируют, эксплуатируя это протестное начало, присущее всем нам — детям эпохи модерна. Эта эпоха зиждется на культе индивидуальной рациональности, а не на соборном начале. Ведь любое решение власти воспринимается нами только с одной точки зрения: чем лично мне будет лучше? В этом и есть корень многих бед.

Протестуя, мы отрицаем. А на отрицании ничего построить нельзя. Построить можно только на утверждении.
Я требую, я знаю, я, я, я… Это не просто дух индивидуализма. Это дух протеста. Пока он в нас, Россия всегда нас будет чем-то раздражать, а любить мы будем не Россию, а ее изменение. Задача в том, чтобы полюбить именно Россию». (Конец цитаты).

Но тогда никуда не деться — придется стать православными, о чем, кстати, тоже писал классик: «Русский — значит православный». Западники же упорно капают на мозги — ключ к успеху в протестантизме. Не попахивало — не настаивали бы! Право, есть над чем задуматься. Может, все мы в какой-то степени — «спящие»?

Андрей Грядунов.