Однажды Юрий Нагибин в своём дневнике написал: «Сегодня хоронили Андрея Платонова». Со времён этой записи прошёл шестьдесят один год — дата не круглая, но о таких людях, как Андрей Платонов, нужно вспоминать постоянно, даже без видимого повода (хотя лучший повод для того, чтобы подумать о писателе, — это не даты, а его тексты). Платонов был истинно русским человеком, он всегда писал о своём народе с чувством жалости, сострадания и одновременно с чувством надежды на его счастье. Писал Андрей Платонович и о Центральной России, об Орловщине в том числе (см. очерк «Страна бедняков»), поэтому мы должны не просто помнить об этом человеке, но прежде всего сопереживать героям его произведений. Возможно, это позволит нам лучше понять свою суть и своё место в истории.

Андрей Платонович Климентов родился 28 августа (по новому стилю) 1899 года (по новым данным, писатель родился именно в этот день, а не первого сентября, как считалось ранее) в Воронеже (во время Гражданской войны писатель, используя имя отца, переменил свою фамилию на Платонов). Будучи старшим сыном в семье из десяти человек, Платонов рано начал работать, чтобы помочь прокормиться своим близким. Однако нужда и голод не смогли искоренить в юном Андрее тягу к познанию мира и творчеству, в особенности инженерному (в 13 лет Платонов надеялся изобрести «машину вечного движения»). Эта вера в технику проявится во многих произведениях писателя, который искренне считал, что конструкторский прогресс может привести человека к победе над природой и над самой смертью (недаром Платонов так сильно увлекался идеями Н. Фёдорова о регуляции природы и воскрешении мёртвых).

Свой путь в литературу Платонов начал в двадцатых годах с публикации стихов в воронежских газетах, а в 1922 году вышел его поэтический сборник «Голубая глубина». По мнению учёных и критиков, стихи Платонова подражательны и слабы в художественном отношении, однако уже в них начали формироваться многие идеи его великой прозы (технократизм, боль и одиночество человека, соединённые с верой в будущее). Подлинный талант Платонова складывается во время его работы по мелиорации и электрификации Центрально-Чернозёмной области (1923—1926). В те годы он рьяно борется с болотами, пытается модернизировать сельское хозяйство и «превратить пустыню в живую землю». Знакомство с реальной жизнью людей в сочетании со стремлением построить новое, счастливое общество дали Платонову материал для таких произведений, как «Родина электричества», «Рассказ о потухшей лампе Ильича», «Песчаная учительница» и т. д. После выхода в 1927 году книги Андрея Платонова «Сокровенный человек» и сборника рассказов «Епифанские шлюзы» стало понятно, что русская литература обогатилась ещё одним великим именем.

Платонов не был фантастом, и мир его произведений, с одной стороны, не отличается от мира, который мы привыкли видеть каждый день. Но гений писателя в том и заключается, чтобы без мишуры, без нереальных выдумок создать совершенно особую действительность, возможно, именно в этом состоит то, что критик В. Чалмаев назвал «нечаянным» и вечным совершенством Андрея Платонова». Некоторые русские сказки начинаются со слов: «В некотором царстве, в некотором государстве (а именно в таком, как наше)…» — мир произведений Платонова «такой, как наш», но одновременно с тем — «некоторый», совершенно иной. Ибо в каком ещё мире взрослые люди на полном серьёзе будут пытаться воскрешать мёртвых («Чевенгур») или думать о постройке труб, по которым молоко потечёт прямо от фермы в город («Усомнившийся Макар»), или сооружать ночное электросолнце («Впрок»). Мир Платонова — это не мир фантастики, это мир фантастических идей. Такая полуволшебная реальность оставляет неизгладимое впечатление в сознании многих читателей (помню, как в шестнадцать лет после прочтения повести «Впрок» мне снилось ночное электрическое солнце над моей деревней; я видел, как синие лучи рукотворного светила касаются огородов, лугов, деревьев и т. д.). Конечно, герои Платонова могут показаться немного блаженными в своих мыслях и стремлениях, но здесь писатель выразил типичную суть русского человека, который даже во время голода и нищеты жаждет не сиюминутной сытости, а постижения тайны. В тяжкие годы неразберихи и царства смерти Платонов, несмотря ни на что, писал:

Мы рванёмся на вершины
Прокалённым остриём!
Брешь пробьём
в слоях вселенной,
Землю бросим в горн.

Вера писателя в будущее своего народа особенно показательна в следующих словах: «Из нашего уродства вырастет душа мира». И действительно, полёт Гагарина показал, что чудо происходит с теми, кто в него верит. Жаль, что технократ Платонов не дожил до этого триумфа, не увидел, как сбылось его пророчество, как «раскалённое остриё» пробило во Вселенной брешь (мечта о космосе присутствует и на страницах замечательной повести «Впрок»: «Множество прохладных звёзд светило с неба в земную тьму, в которой неустанно работали люди, чтобы впоследствии задуматься и над судьбой посторонних планет»).

Однако творчество Платонова не ограничивается преобразовательским порывом, он сопереживал мучениям своего народа и мучился вместе с ним. В каждом тексте Платонова чувствуется сострадание голодающим и униженным людям, тем, кто на себе испытал все тяготы революции и Гражданской войны: боль, одиночество, безотцовщина — типичные мотивы творчества писателя. Будучи приверженцем идеалов коммунизма, Платонов не разделял бесчеловечность, с которой проводились индустриализация и сельская политика Советской власти. Один из героев романа «Чевенгур» говорит: «Мудрёное дело — землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете: да подавись ты сам такой землёй!». Конечно, официальная идеология не одобряла такой взгляд на жизнь страны. Александр Фадеев писал: «Платонов — певец и защитник кулачества». А Иосиф Сталин на полях «бедняцкой хроники» «Впрок» дал своей рукой самую краткую рецензию на творчество Платонова: «Сволочь! Подлец!» (по поводу «Впрок» Андрей Платонов однажды заметил: «Я писал эту повесть для одного человека (для тов. Сталина), а этот человек повесть читал и по существу мне ответил. Всё остальное меня не интересует»). Но никакая травля не могла заставить Андрея Платонова молчать. Он не только сопереживал народу, но и высмеивал бюрократизм и бумажную пустоту чиновников. В сатирической повести «Город Градов» Платонов изобразил типичного канцелярского работника, который полагал, что «канцелярия является главной силой, преобразующей мир порочных стихий в мир закона и благородства» (многие так думают и сейчас). Но голос писателя услышан не был, ему в разных формах давали понять: «Не суйся!» (слова Адриана Умрищева из повести «Ювенильное море»).

Если говорить о героях Платонова, то они представляют собой весьма разнообразную палитру характеров, возрастов и убеждений. Но всё же самым ярким, наиболее типичным в творчестве писателя является образ сокровенного человека. Герой Платонова — человек, живущий вместе со всей Вселенной, человек, способный почувствовать окружающий мир и стать его единокровной частью («Я родня траве и зверю», — писал начинающий художник). С особой наглядностью такой подход к изображению человека проявляется у Платонова в детских образах (такие рассказы, как «Июльская гроза», «Сухой хлеб», составили классику отечественной прозы о подрастающем поколении). Сокровенные люди Андрея Платонова проходят через множество страданий, зачастую они испытывают духовную смерть, но, как правило, достигают счастья (абсолютно безнадёжных произведений у Платонова мало). Поэтому можно сказать, что Платонов является приверженцем Пасхальной идеи, идеи возрождения.

Однажды я увидел статью, в которой было написано, что Платонов прожил короткую, но счастливую жизнь. Поначалу эти слова могут вызвать недоумение: Платонова травили его коллеги по писательскому труду, жил он в сильной нужде, перенёс смерть сына. Но потом мне стало ясно, что такое творчество, такой «прекрасный и яростный мир» мог оставить после себя, действительно, только счаст­ливый человек.

Игорь Лукин,
аспирант ОГУ.